Магомед Курбайтаев: «Думаю, что успех Дагестана зависит от дагестанцев, а не от кого-то еще»

— Из международного в нашем хозяйстве только агроном-турок, с ним мы иногда говорим то на английском, то на турецком. На этом пока все. (смеется)

— С лета 2016 года. Не могу сказать, что у меня все всегда хорошо, есть много сложностей. Иногда появляется соблазн уехать, особенно когда видишь, как друзья из университета работают в таких корпорациях как Google или Facebook. У меня было много возможностей остаться в Европе, Америке и Дубае. Порой думаю: «Может все-таки стоило?». Сомнения — это нормально, и я борюсь с этим, говорю себе: «Что за дурная мысль тебе в голову залетела?!» 

   С другой стороны, все эти офисы и внешний лоск — только то, что мы видим. На самом деле эти ребята тоже скучают по родителям и чувствуют себя одинокими в другой стране. Да, ты зарабатываешь деньги, но разве тебе хорошо? При желании можно заработать везде.

— После того как я вернулся, у меня произошло полное переосмысление. У нашей семьи была земля, и мы давно думали заняться чем-то похожим, но руки никак не доходили. Так было до тех пор, пока не ввели эмбарго на импортные овощи, то есть запрет на их ввоз в нашу страну. В особенности это коснулось турецких помидоров, которые всегда были дешевле местных. Турки снижают цены на свой товар, потому что у них есть возможность реализовывать помидоры по низкой себестоимости, следовательно, их продукции на нашем рынке всегда было много. С запретом цена на них резко поднялась, а спрос оставался таким же высоким.

   Тогда мы поняли, что это хорошая возможность самим начать производство с меньшими рисками, и оказались правы. Наша теплица функционирует уже несколько лет.

— Да, и довольно ощутимый. Раньше мы не могли конкурировать ни по цене, ни по технологиям. Возьмем Турцию: у них практически нет расходов на газ, больше светит солнце, в технологическом и научном плане они нас тоже опережают. Там есть возможность выращивать намного больше помидоров на таком же участки земли по значительно меньшей себестоимости. Поэтому и развивать свое производство было невыгодно. После введения санкций начался бум. Но во всероссийском масштабе не хватает даже нынешнего количества теплиц, потому что спрос огромный, а предложение сократилось сильно и резко.

— Местной конкуренции практически нет. Покупателей много, а теплиц мало. Особенно это ощущается зимой, когда заканчиваются грунтовые помидоры,выращиваемые на солнце. В других регионах России их в это время уже не выращивают, разве что на юге страны или возят из Турции, Армении и Азербайджана. Мы выращиваем урожай на земле,  а более крупные теплицы на субстратах (без земли). Это тоже натуральный способ, но так, нам кажется, все-таки лучше. Землю привозим из леса в Карабудахкентском районе, но это не имеет особого значения для бизнеса. Покупатели говорят: «Нам нет разницы, где вы их вырастили, лишь бы был презентабельный вид».

— А вы просто попробуйте красные помидоры! Они у нас на самом деле очень вкусные. У многих помидоров на прилавках, может быть, и есть вид, но нет такого аромата.

— Сельское хозяйство — это не только помидоры, есть сектора, в которых действительно существуют проблемы. Именно тепличное хозяйство, как отрасль, пока перспективней остальных.

   Если вы строите теплицу площадью в 3 гектара, то государство выплачивает дотации и поддерживает большие проекты в рамках федеральной программы. Но дело в том, что малый и средний бизнес остаются без такого внимания.Например, молодой человек захочет построить теплицу площадью в полгектара. В таком случае придется рассчитывать только на себя, а такие большие расходы и вложения, скорее всего, ему ничего не принесут.

   На самом деле существует очень много учреждений и организаций, поддерживающих малый бизнес, просто у нас до нынешних пор это было не развито и не распространено. Будем надеяться на улучшения. Если посмотреть, то кажется, что у нас достаточно большая теплица, но если быть честным, затраты наши еще не окупились.

— Да, вы правы. Изначально у нас была маленькая площадь, мы расширились и не успели посадить урожай в сроки. Посадили помидоры только в январе и в апреле начали продавать. Летом цена на них сразу падает, потому что появляются сезонные красные помидоры.

— Практически да. У этого овоща очень длинный сезон. Отдыхаем буквально пару месяцев.Но главный наш сезон это все-таки зима и весна. Это как раз и послужило причиной, по которой мы решили выращивать именно помидоры. Ну и свою роль сыграли спрос и цена. Цена на помидоры более-менее стабильная, в то время как огурцы сегодня стоят 150 рублей, а завтра 80.

— Их общий вид – розовые помидоры, а сорта – Пинк Парадайз, Грифон и Пинк Стар. Еще есть некоторые виды, которые мы посадили для пробы, но большую часть урожая составляет помидор сорта Пинк Парадайз.

— Высокотехнологичные теплицы довольно дорогие. Если мы потратим 15 миллионов на гектар такой теплицы как эта, то на гектар производственной потребуется 150 миллионов – в десять раз больше. Но урожая ощутимо больше не станет, может быть процентов на 30%, учитывая все технологические штуки, соблюденные условия, климат-контроль, автоматический полив и так далее. Не найдя ощутимой разницы в результате, мы посчитали что это того не стоит.В нашей теплице все делается вручную.

— Этим у нас занимается специальный человек — реализатор. И если честно, мы совсем не продаем в Дагестане, все уезжает в Москву.

— Где продавать выбираем, как я уже сказал, не мы. Московский рынок Фуд Сити самый крупный в России, туда привозят большинство производимой продукции, и уже оттуда идёт распределение по регионам. Ну вы приходите к нам, мы вас всегда угостим.

— Нет. Поскольку теплиц мало, клиенты и реализаторы сами нас находят. Просто ведение этой сферы бизнеса сейчас находится на уровне 90-х годов и требует развития. Чтобы вы понимали, отношения примерно как на базаре. Никто не ищет людей в интернете, только в живую. Поэтому привлечения клиентов и страниц в инстаграм здесь просто нет.

   К примеру, у Югаграхолдинг есть масштабное предприятие, на котором они демонстрируют, что в Дагестане есть такая большая теплица, в ней работает 100 человек, применяются современные технологии и т.д. Это делается больше для престижа, нежели для привлечения клиентов и увеличения доходов.

— Друзья, бывает, говорят: «Мне тоже нравится с растениями возиться, это же так прикольно, благородно!», но у меня самого нет такого отношения к этому, скорее как к бизнесу и к возможности, которой мы решили воспользоваться. Я не думаю останавливаться только на этом, есть еще идеи других проектов в самых разных направлениях.

— Нет. Наверное, у каждого бизнесмена свой подход к ведению дел. Мне очень нравится диверсифицировать бизнес. Примером в этом отношении для меня стали такие предприниматели, как Ричард Брэнсон, который работает в разных сферах. А насчет того, призываю ли я заниматься этим других? Обычно я спрашиваю: «Ты знаешь, что должен будешь оставить нынешнюю работу и заняться теплицей с полной ответственностью?» И часто слышу в ответ: «Нет, я найму кого-то, кто будет это делать». Это очень плохой подход и успеха в нем не будет. Тем, кто реально интересуется этим, я стараюсь донести, что такой бизнес занимает много времени и требует терпения.

— Обязательно. Особенно в первое время.

— У нас есть сторож, разнорабочие, электрик, девушки, которые работают непосредственно с растениями. Всего около десяти человек, ну и мы сами работаем с мамой и старшим братом, который является мозгом и двигателем всей теплицы.

— Некоторые условия действительно должны быть соблюдены. Например, солнце находясь в зените должно освещать всю теплицу. Еще нужно учитывать розу ветров и правильную циркуляцию воздуха.

— Для этого здесь проведено отопление, вот трубы. Можете посмотреть. (смеется)

— В первое время жизни в Америке у меня были мысли остаться, хоть и не навсегда. И да, понимаю, что возможен такой хейтерский вариант, когда люди думают: «Почему он вернулся? Закончил учебу, не получилось, не смог устроиться…» Но я закончил учебу в августе, а в сентябре уже был здесь. Получается, попробовал две недели, и у меня не получилось? Было бы логично, если бы я там остался на несколько лет и потом действительно вернулся, потерпев неудачу. Вот тогда было бы больше оснований так подумать. По закону США у меня была возможность остаться еще на год для поиска работы по студенческой визе F1, а потом еще год после того, как утроюсь, и затем работодатель за меня бы поучаствовал в лотерее на получение спонсорской визы H1-B.

   Этот вариант используется, чтобы не было слишком много эмигрантов. Случайным образом отбирается 75 тысяч человек по всей Америке, и если вам повезло в этой лотерее, то работодатель спонсирует вашу уже рабочую визу. В итоге я мог остаться там еще как минимум на два года, но улетел третьего сентября, а седьмого уже вернулся на родину.

   Сначала я уехал в Москву, в голове было много разных мыслей, рассматривал множество вариантов, но ни в чем не был стопроцентно уверен. Сомнения закрадываются в голову в любом случае. Я думал, что с этим дипломом и знаниями в центральном регионе буду востребован больше, чем здесь, потому что тут конкуренция выше. И представьте, как только я приехал в Москву, начался кризис! (смеется) Доллар 80 рублей и вся вот эта история. Когда я пришел устраиваться на работу, люди не знали, кого бы уволить, а тут я. Это был неподходящий момент для трудоустройства, что помешало мне найти работу сразу после выпуска. Немного погодя, я все-таки нашел работу и два года работал в организации, которая занимается продвижением мобильных приложений. Затем мне предложили вакансию в Pepsi, но я ее не принял.

   Ситуация сложилась так, что брату потребовалась моя помощь здесь, в Дагестане, а я все равно не собирался оставаться в Москве на всю жизнь и хотел вернуться. Плюс ко всему, жизнь в большом городе не для меня, я не хочу тратить  40% своей жизни на дорогу. Все это стало решающим аргументом в пользу моего возвращения, и вот я здесь.

  До Америки я очень много путешествовал, видел разные страны и то, как живут люди, какие блага у них есть. Кто-то думает: «Махачкала — яма, здесь плохо». А я думал, как бы улучшить условия жизни здесь. Что же должно случиться, чтобы мы тоже так жили? И понял, что кроме дагестанцев этого никто не сделает.

   Вот, допустим,Миланский собор строили 400 лет, и не гастербайтеры, а сами итальянцы. Там трудились строители из поколения в поколение — отец, потом сын, после внук и т.д. Такая же история с Саграда-Фамилия в Барселоне. Туда ведь не приезжали строить русские! Да,потребуется много времени, и, может, результаты увидим не мы, а наши потомки, но изменения будут, и это главное. Мне кажется, человек должен сам болеть за свое. В развитых странах уровень образования и культуры выше нашего, и люди понимают, что есть другие ценности в жизни помимо материальных благ. То же самое в Китае, если читать историю успеха этой страны, то огромный вклад в него сделали этнические китайцы и их династии. Китайцы, которые жили заграницей, начали вкладываться в родной край и верить в его потенциал.

   Я думаю, что и успех Дагестана зависит от дагестанцев, а не от кого-то еще. Я не люблю слово «патриотизм», но думаю о том, что у меня здесь растут племянники, и если они вырастут в той среде, которая есть сейчас, они не захотят здесь жить, а просто уедут. Я бы тоже уехал. Вот у меня такое чувство, будто я ответственен за то, что республика в таком состоянии, в каком она есть сейчас. Представляю, что меня спросят спустя годы: «Дядя, что вы там делали, что довели город до такого?» Стремно же. (смеется)

— У меня вот нет какой-то любви к Махачкале, хотя, конечно, здесь есть родные и друзья. Я бы не променял ни один день, в котором вижу маму и папу на десять жизней в Монако или Эмиратах. Это все равно того не стоит, по моим ощущениям, не знаю, как у других. Даже когда я жил в Москве или в Америке, бывало такое, что вот вроде бы ты радуешься чему-то, и если выразить эту радость в процентах, то их девяносто, а те самые 10 до 100 скучают по родным. Даже когда были какие-то успехи, или я отдыхал в компании, все равно не мог порадоваться до конца. Мне всегда там чего-то не хватало.

— Наверное, именно потому, что на эту тему в городе такой вот хайп. У меня есть такая особенность — не принимать то, что популярно. Она проявляется во всем — от работы до одежды и литературы. Все читают Коэльо и Сафарли, значит, у меня будет просто раздражение и неприятие этих авторов. (смеется) Не хочу слушать, читать или смотреть попсу.

— Недавно я был на эфире у Гаджимурада Атакова, после которого многие стали интересоваться теплицами. Меня периодически приглашают в качестве спикера, но проводить тренинги пока не вижу смысла. Хотя многие об этом спрашивают. Думаю, если ты проводишь тренинг, то нужно дать реальную пользу слушателям, а для этого нужна узкая специализированная тематика и основательность.

   Вот недавно я даже был на одном тренинге, и люди,наверное, подумали, что я хейтер. На самом деле я просто задавал вопросы, с которыми не согласен.

   Мы с друзьями работаем в этом направлении, у нас есть свой закрытый бизнес-клуб, в котором мы делимся знаниями и опытом. Возможно в ближайшем будущем мы придем к тому чтобы делиться этим с другими.