Саидат Лугуева: «Поэтесса года 2017»

Просмотров: 1540
Понедельник, 04 мая 2020 г.

Саидат Лугуева: «Поэтесса года 2017» фото

Пушкин, Лермонтов, Есенин, Тютчев, Фет, Маяковский, Ахматова, Гумилёв, Цветаева, Бунин, Блок... Все эти фамилии нам о чём-то да и говорят. Зарифмованные строки этих авторов мы не раз читали, учили и пересказывали. Их почётно называют поэтами «золотого» и «серебряного» веков русской литературы. А нашлось ли достойное место для поэзии в нашем веке высоких скоростей?

Содержание

   
   Признаться, до недавних пор, из современных российских писателей навскидку я смог бы назвать разве что питерскую поэтессу Марину Кацуба, и то лишь потому, что она однажды приняла участие в рэп-баттле. Теперь список пополнился и молодой дагестанской поэтессой, которая громко заявила о себе в конце прошлого месяца.

   Лугуева Саидат Шапиевна — специалист по связям с общественностью, поэтесса. Родилась 1 июня 1988 года в городе Буйнакск. По образованию — журналист, окончила отделение журналистики ДГУ. Обладательница титула «Поэтесса года 2017» по версии профессионального жюри на Большом городском поэтическом фестивале в Санкт-Петербурге.

Было не до высоких материй


— Ты начала писать стихи полтора года назад. Не чувствовала ли ты влечение писать стихи и раньше?

— Какие-то предпосылки были ещё в детстве, но ведь общество нам внушает, что таким родом деятельности на жизнь себе не заработать, поэтому это всё «вовремя» было брошено. Я поступила в университет, параллельно стала работать, появились иные заботы и, соответственно, было уже не до высоких материй (смеётся). 

   Но полтора года назад мы с подругой поехали в Индию, на Гоа. Прибыли в посёлок Арамболь, где была такая атмосфера, которая как раз располагала начать что-то писать, творить. Арамболь — это местность, где обитают простые и свободные люди, которые совершенно не волнуются по поводу своего внешнего вида. Можно было ходить даже босиком. Вдохновленная этой поездкой, я и начала писать стихи.



— О чём было первое стихотворение?

— Оно было, как раз, навеяно этой поездкой, и, как ни странно, о неудачной любви. Ничего оригинального. (смеётся)


— Лето 2017 года ты отправила заявку на участие в пятом этапе конкурса в Большом поэтическом фестивале в городе Санкт-Петербург. Как ты в целом оценивала свои шансы попасть на фестиваль? 

— Я понимала, что скорее всего попаду, потому что предварительный отбор не был жёстким. В каждом сезоне принимают участие около 100 человек. (прим. редакции: под сезоном в данном случае подразумевается ежемесячный конкурс, в котором происходит отбор финалистов). Но когда я уже попала туда, то стало немного страшновато, потому что я проделала немалый путь, прилетела, оставила здесь какие-то ожидания, да и родители говорили: «Зачем тебе это нужно?». 

   Когда на самом конкурсе я увидела, как жюри прерывали выступления участников со словами: «Спасибо, хватит!», и спускали людей со сцены, то в мою голову закрались мысли: «И вправду, зачем я я здесь?». Мне казалось, что меня тоже сейчас выгонят со словами: «Не занимайте, пожалуйста, наше время». Но случилось иначе, они дослушали меня, в итоге я выиграла, и даже пробилась в финал.


— Расскажи про формат выступлений и оценивания.

— Существовал список людей, по которому каждому присваивался порядковый номер. В сезоне было, повторюсь, около 100 человек, в финале — 42. Выходили на сцену, читали 2-3 своих произведения. Всем участникам отводилось по пять минут, но, как я уже говорила, могли прервать и раньше. Жюри всех выслушало, потом удалилось на совещание. В финале у нас было 4 номинации: «Поэт» и «Поэтесса года» по мнению жюри, и те же номинации по мнению зрителей, сидящих в зале.

 

— Какая из побед в сезоне или в финале была наиболее приятной?

— Финал для меня вообще был удивлением, потому что там собрались очень крутые ребята — лучшие из лучших. Я думала, что мне, возможно, дадут какой-нибудь утешительный приз, типа «ну ты тоже молодец» (смеётся). Но чтобы признали лучшей поэтессой — я не ожидала.

   В первый раз у меня дрожали коленки, я забывала текст. Но никакой проблемы не было с тем, чтобы читать с гаджетов или с листка — это разрешалось. Очень много было разговоров о том, почему жюри отбирает людей, которые плохо декламируют свои стихи. Но жюри дали понять, что они не оценивает то, как мы читаем произведение, им это совершенно не интересно. Все знают, как читал свои стихи Бродский, но от этого он не перестаёт быть великим поэтом своего времени. Оценивалось только содержание.

    Среди участников были и профессиональные актёры, они могли так подать свое выступление, что мы сидели разинув рты и сожалели, что так не умеем. Оказалось, что это совершенно неважно.


А вы ходите в Театр поэзии?

— Как мы знаем, участие в конкурсе стало для тебя первым опытом выступления на сцене с собственными работами. Видишь ли ты себя в дальнейшем на сцене? На дагестанских мероприятиях, концертах, фестивалях…

— Дело в том, что у нас нет таких площадок, где это было бы востребовано. Есть Театр поэзии, но это очень закрытая тусовка, куда входит определенный круг людей. Нет такого, что люди ходят туда типа «пойду-ка я в Театр поэзии, что интересно у них там сегодня?» Сейчас я как раз занимаюсь тем, чтобы эту ситуацию как-то изменить.

   Мы в своё время придумали довольно интересный проект — «Дискурс», в котором должны были принимать участие молодые поэты. На волне популярности Versus’а и других баттл-площадок, это было очень «в тему». Оказалось, что у нас много талантливых ребят, которые круто пишут, но о них никто не знает. Но тут в республике сменилась власть, мы потеряли поддержку и «Дискурса» не случилось, притом, что люди уже и тексты написали. 

  Недавно я встречалась с Министром культуры республики Заремой Ажуевной, мы с ней обсудили этот проект, и сейчас будем вести переговоры с Театром поэзии. Надеюсь, что наше сотрудничество даст новый толчок.


— Получается, Министерство культуры поддерживает тебя?

— Да. Правда, я не знаю, как на счёт финансовой поддержки, но морально точно поддержали (смеётся). Думаю, что я буду подавать заявки на всевозможные гранты.

— Ты попала в номинацию «Деятель искусства и культуры» премии «Человек года», но попросила убрать свою кандидатуру с голосования. Почему? 


— Дело в том, что выиграть в этой номинации я могла в два счёта просто потому, что ни Скандарбек Тулпаров (прим. редакции: художественный руководитель Русского драматического театра), ни Муса Оздоев (прим. редакции: хореограф Дагестанского театра оперы и балета), ни другие номинанты не стали бы заморачиваться по этому поводу и собирать голоса в свою пользу. Я понимала, что сейчас начнут голосовать все мои друзья, и я выиграю. Мне же было бы стыдно потом перед остальными номинантами, потому что они — достойные люди, которые уже многое сделали. А что сделала я? Выиграла один конкурс, и тут же победила в этой номинации? Нет, это смешно.


«А» и «А», «О» и «О»»

— Как ты пишешь стихи? Что помогает сосредоточиться, «поймать» вдохновение? Расскажи механизм.

— Главное, чтобы никто и ничто не отвлекало — остальное неважно. Обычно я бываю в эти моменты одна, не открываю социальные сети и мессенджеры, потому что это сильно отвлекает и сбивает с мысли. 

   У меня не бывает такого, что я сяду такая и сейчас буду рифмовать «А» и «А», «О» и «О». Как пойдёт, так и срифмуется. После фестиваля я получила порцию критики от своего редактора — одного из членов жюри и члена союза писателей. Он мне прислал письмо, в котором развернуто разобрал все мои ошибки. Оказывается, я нарушаю все правила ритма, стихосложения, которые только можно нарушать (смеётся). Но искусственно я ничего не создаю. По крайней мере, такая честность.


— В видео для проекта «ХАЙПулла» ты сказала, что являешься перфекционистом. На поэзии это тоже отражается?

— Здесь, скорее, присутствует смысловой перфекционизм, нежели технический.


— Кто оказал на тебя наибольшее влияние как на поэта?

—  Если говорить о более раннем периоде, то это, безусловно, Есенин, сейчас — Бродский. Если о современных поэтах, то Вера Полозкова. Хотя её не очень любят критики, но я другого мнения и считаю, что она своим творчеством уделала всех. 

   Кроме Веры меня вдохновляет Oxxxymiron. Хотя, ко второму, конечно, ещё больше вопросов, как к поэту (смеётся). Но, можно сказать, что именно благодаря Окси я стала «выливать» в Instagram свои стихи. Мне всегда казалось: «Господи, кому это интересно, это же стыдно даже кому-то показывать», и я писала «в стол». Потом, когда увидела, что у нас с ним даже есть строки, у которых одна смысловая нагрузка, то подумала — надо срочно публиковать, хотя бы в Instagram.



Розовые мечты давно остались в прошлом


— Читал, что в своё время ты мечтала стать собкором НТВ, но недавно  писала, что не веришь в телевидение, как раньше. Знаю по личному и опыту друзей, что у большинства достаточно быстро отпадает желание быть в этой профессии. Поменялось ли твое отношение к журналистике? 

— Я разочаровалась в профессии практически сразу, как стала что-то понимать в этой жизни. В реальности это не то, о чём я мечтала, и не так, как я себе представляла в мыслях. В какую бы сферу журналистики ты не попал, в любом случае ты вынужден вертеться внутри тех взглядов на свою профессию каких придерживается твой учредитель. Независимой журналистики в России нет. Но я потом придумала, как на этом можно зарабатывать (смеётся). 


— Это значит, что в дальнейшем ты не видишь себя в журналистике?

— Я давно уже отошла от журналистики и перешла в направление «Связи с общественностью». Здесь можно делать всякие «дурные штуки», экспериментировать, придумывать разные форматы, и зарабатывать на этом деньги. Но те розовые мечты давно остались в прошлом.


— Твои слова: «Я пять лет училась на журналиста, чтобы пришёл Дудь и стал делать то, что нам категорически запрещали преподы». Твое отношение к Юрию, и что не так делают наши преподаватели?

— Я прекрасно отношусь к нему. Это человек, который сделал простую вещь — он просто стал задавать вопросы, которые интересны его зрителям. То, о чём я говорила: он не стал вертеться внутри системы, а ушёл за пределы телевизионных камер и придумал свой формат. Я считаю, что он крутой.

   А что касается преподавателей — многие из них всё ещё обучают по канонам советской журналистики, и упорно не хотят понимать, что ее уже не существует. Даже если она где-то еще осталась, то практически никому не нужна. Мир поменялся, интересы людей тоже.


Превратим всё это дело в треки


— Сегодня в нашей стране нет классических поэтов, которые по уровню своей популярности хотя бы близко подошли к поэтам «золотого» или «серебряного» веков. Но сегодня популярны рэперы. В связи с этим вопрос: как ты относишься к этой культуре, и считаешь ли их поэтами?

— Безусловно! Опять-таки, меня, наверно, критики сожгут на костре за такие слова, но эти ребята — современные поэты, как ни крути. Я могу сказать таким критикам: «Да, они другие, они совершенно не похожи на вас, но они — поэты. Вы можете быть недовольны, ругать их, говорить, что это не поэзия, но в своё время и за ваши стихи в XIX веке тоже сказали бы: «Ребята, это — стыдно и не красиво»».


— А твое отношение к рэп-баттлам?

— Положительное. Хотя все мои друзья считают, что это полная грязь. Но, смотря какие. Есть баттлы, за которые бывает стыдненько, и я выключаю, не досмотрев. Но если говорить, например, о баттле Славы и Мирона (Oxxxymiron vs. Гнойный), то это же было круто.


— В одном из баттлов принимала участие питерская поэтесса Марина Кацуба. Возможно ли такое с тобой?

— Да. Почему нет?


— Я знаю, ты планируешь выпустить книгу и аудио-альбом стихотворений. Как с этим обстоят дела?

— Выпускать книгу пока рано, для этого необходимо определенное количество произведений, а вот альбом — да. Сейчас, скорее всего, мы будем записывать музыку, и превратим всё это дело в треки. Такое уже делают практически все современные поэты: автор читает свои стихи, а на фоне играет музыка, которая пишется под конкретное стихотворение, чтобы всё было гармонично.


— И последний вопрос: Саидат, какая твоя главная мечта, как поэта?

— Не разочароваться в себе и в том, что я делаю. Не хочется в какой-то момент понять, что ты вообще ничего не стоишь, и стихи твои пустые. Это будет обидно.