"Люди всегда могут рассчитывать на нашу помощь, но хотелось бы видеть и их понимание"
«При пожаре звонить 01» — эту фразу каждый из нас заучивает, как считалочку, с самого детства, сохраняя в голове картинки из учебников с изображением красных машин с мигалками, мужественных пожарных, которые героически тушат огонь и спасают людей. Но в жизни не всегда случаются такие хеппи-энды, да и к тому же зачастую именно на долю сотрудников МЧС России выпадает больше всего обвинений в недобросовестной работе на месте вызова. Так случилось и во время возгорания рынка Ирчи Казака, который породил массу слухов, начиная от причины возникновения пожара до его ликвидации. Мы решили разобраться в этом вопросе, побеседовав непосредственно с теми, кому выпала самая ответственная часть — тушить огонь в центре города на территории 1200 квадратных метров. А помог нам в этом пожарный с пятнадцатилетним стажем работы в МЧС России по Дагестану — Рустам Абдурахманов.
— Для начала расскажите, как вы решили прийти на службу пожарным?
— Все началось еще в армии. Я попал в пожарное училище, где проходил обучение в течение полугода. Оставшиеся полтора года службы я уже был в пожарной части. Когда вернулся на «гражданку», выбор профессии для меня был очевиден. В общей сложности на службе я с 2002 года.
— Эта работа многими воспринимается как героическая, а насколько ваши ожидания от службы сошлись с реальностью?
— Конечно, я, как и многие, ассоциировал работу пожарного с геройством, думал, что попадают сюда только избранные люди, но уже придя на службу, понял, что это такая же работа, как и у всех, и трудятся здесь обычные ребята. В момент тушения пожара ты должен принимать определенные решения, которые бы на моем месте принял любой другой нормальный человек. Но если ты этого делать не можешь, то надолго тут не задержишься.
— Что, по-вашему, самое сложное в этой профессии?
— Думаю, это первые рабочие дни. Ты сразу попадаешь в другой мир, который отличается от обычной жизни, и привыкнуть к нему довольно сложно. Нужно побороть свой страх, когда входишь в открытый огонь, быть готовым к тому, что столкнешься с угрозой для жизни людей. Это сейчас для меня уже стало делом привычки. Но иногда приходится выносить из огня, например, газовый баллон, и если не сделать свою работу быстро, то последствия будут плачевные. Но опять же, ты ко всему приспосабливаешься и быстро реагировать учишься в том числе.
— Какой был самый запоминающийся случай за всю вашу службу?
— Я думаю, для всех пожарных последних 20-ти лет самым запоминающимся случаем был пожар в интернате для глухонемых, который произошел в Махачкале в 2003 году. Многие с тех пор ушли на пенсию, но даже в отставке они вспоминают этот день. Условия работы были очень тяжелые, поднялся ураганный ветер, и все окна в здании были с решетками. Люди в окнах задыхались прямо на наших глазах. Было очень много погибших, большинство из которых дети. Это было очень тяжело.
— То есть сложность была не только техническая, но и психологическая?
— Да, психологически было сложно это принять. Я видел людей, которые работали по 15-20 лет, и читал в их глазах отчаяние и тревогу. Когда на твоих глазах сгорает человек, а ты просто не успеваешь ему помочь, через это сложно пройти. Но нужно перебороть в себе этот этап, иначе работать дальше не сможешь. Конечно, у нас есть штатные психологи, но, как правило, консультацию с ними мы не просим. После таких пожаров возвращаешься домой к семье, и в домашней обстановке с этим легче справиться. Семья очень помогает.
— Были такие случаи, что вы приезжали на вызов, а потом понимали, что сделали свою работу плохо?
— При вызове на пожар мы выполняем свою работу на сто процентов. Тут нельзя отлынивать от процесса или не до конца выполнять свои обязанности. Иначе для чего вообще приезжать? В наших силах сделать все, чтобы предотвратить самое худшее.
— Вы говорили, что семья помогает вам справиться психологически в трудную минуту, а как в целом она относится к тому, что почти каждый день вы рискуете жизнью?
— Моя семья, думаю, уже привыкла к этому и старается относиться так же спокойно, как и я. Они знают, куда я еду и чем занимаюсь. Когда бываю на дежурстве, то знают, что в течение этих суток мне лучше не звонить, поскольку я полностью сосредоточен на работе и ни о чем другом думать не могу. Понимают, что, возможно, от меня в эти минуты зависит спасение чей-то жизни. Конечно, это нелегко, но такова работа пожарного.
— За то время, что вы здесь работаете, бывали трагические случаи? Приходилось ли терять кого-то из коллег?
— Что касается моей пожарной части, то к счастью, нет. В других частях такие случаи были. Один из них произошел во время взрыва автомобиля, спецчасть выехала его ликвидировать, но в процессе тушения прогремел второй, более мощный взрыв, и все четыре парня погибли на месте.
— Насколько я понимаю, у вас тут стесняются категории геройства, но, может быть, здесь есть те, кого вы можете без стеснения назвать героем?
— Было несколько сотрудников, которые вели себя очень смело на пожарах, но при этом сохраняли трезвую голову, не поддавались панике и той обстановке, что вокруг. Это Абумуслимов Алексей и Хизриев Магомед. Я многому от них научился. Эти люди уже на пенсии, теперь я сам начальник службы на пожарах, и от моих решений зависит жизнь людей.
— Как часто бывают вызовы?
— Конечно, тут нет особой периодичности. Бывает так, что несколько смен подряд очень тихие, а иногда случается и такое, что на одну смену выпадает до 4-5 выездов. Самые частые случаи — это поджог мусора, который нам приходится тушить, а еще возгорания проводки в квартирах, мелкие задымления. Это те пожары, которые можно назвать бытовыми.
Когда я только начинал работать, то такого рода возгораний было гораздо больше. Вся советская электрика начинала понемногу давать сбой. Сейчас это в основном происходит в отопительный сезон. Люди включают обогреватели, батареи, и электрические проводки не выдерживает такого объёма напряжения. В летнее время в основном горит лесополоса, гора Тарки.
— В то время, когда нет никаких пожаров, чем вы занимаетесь?
— У нас есть определенный распорядок дня, как и в любой другой организации. В 07:45 у нас построение, затем развод, начальник проверяет экипировку. В 09:00 начинаются теоретические занятия в учебном классе, которые длятся до 12:00 дня. Затем у нас обед, а после практические занятия, отработка различных навыков. Мы постоянно тренируемся. После 17:00 мы наводим порядок, чистим машины. В 19:00 у нас ужин и уже есть какое-то свободное время. В 23:00 часть служащих идет спать, остальные остаются на дежурстве.
— Большинство зданий в городе еще советской постройки, за эти годы стандарты пожарной безопасности сильно поменялись. Возникают ли в связи с этим какие-то сложности?
— Стандарты изменились существенно. По сути, для нас единственная сложность — это запутанность планировки современных зданий. Если сравнивать постройки советского периода и новые, то со вторыми гораздо сложнее. В советское время все тщательно продумывалось, этажи строились похожие один на другой, что существенно облегчало ориентирование в процессе работы на возгорании, в них достаточно сложно заблудиться. А в новых постройках о пожарной безопасности думают в последнюю очередь. Могут закрыть гидрант плиткой, совсем спрятать его где-то.
Нас часто ругают за то, что мы якобы приезжаем без воды — это неправда! За 15 лет, что я здесь работаю, не было ни одного случая, чтобы машина приехала пустой. Запасов воды в машине хватает на 15 минут, это стандартное время для тушения, а дальше, чтобы обеспечить бесперебойную подачу воды, как раз и нужен гидрант. Еще одна сложность, с которой мы сейчас сталкиваемся — высокая этажность зданий. Но это проблема любого крупного города, с ней остается только смириться. Также очень усложняют работу железные двери, приходится применять специальное оборудование, чтобы ее выбить и попасть в помещение. А это тоже, как вы понимаете, отнимает много времени.
— Как вы оцениваете степень осведомленности наших людей о пожарной безопасности?
— Может быть, теоретически люди знакомы с правилами, но на практике они все это забывают, начинается элементарная паника, мы сталкиваемся с этим на любом крупном пожаре. Первоочередная задача — обезопасить людей, на это уходит до 20 минут. Я понимаю, что зачастую они хотят нам помочь, но это медвежья услуга. Они не понимают, что хватает буквально нескольких вдохов угарного газа, чтобы потерять сознание. Последний случай на рынке Ирчи Казака как раз тому пример, многие люди забегали в эпицентр огня. Конечно, у людей горело имущество, но как бы то ни было, жизнь гораздо дороже.
— Раз уж вы заговорили про рынок, в чем там была основная сложность? Ходят слухи, не знаем, насколько они правдивы, что вы просто не могли подъехать к очагу возгорания.
— Да, главная сложность была в том, что было очень трудно подъехать к очагу, поскольку машина не проезжала сквозь узкие ряды рынка. Вторая сложность была в водоснабжении: ближайший гидрант находился на проспекте Кирова, напротив торгового центра «Мегаполис», а это около 400 метров от рынка. Проложить такой длинный рукав занимает время. В нескольких местах прогнулись балки, была угроза обрушения конструкций, то есть могла упасть крыша. Не было отключено электричество, а мы тушим водой и в случае замыкания может стать еще хуже. Плюс паника людей, которые мешали работе, наступали на шланги и не давали пройти воде.
— Рынок не отвечал нормам безопасности?
— На рынке была система сухотрубов, но она была не подключена к воде. Как я уже говорил, работоспособность машин ограничена, это в среднем 15 минут, и отсутствие гидранта поблизости очень сильно усложнило задачу.
— Поэтому был привлечен вертолет?
— Вертолет был вызван, потому что масштаб пожара был очень большой, и нельзя было допустить его распространения. Как я позже читал в социальных сетях, возгорание началось чуть ли не в 08:30, а вызов к нам поступил в 09:20. Получается, огонь спокойно горел почти час. Если бы нам вовремя сообщили о возгорании, последствия бы были гораздо меньше.
— А как на местах люди к вам относятся? Есть негативная реакция?
— Без негатива, конечно, никак. Но вообще мнения самые разные. Если заслужили, то нас благодарят, чаще всего так и случается. Весь негатив сейчас перенесся в социальные сети. После каждого крупного пожара читаю тот же инстаграм и очень сильно удивляет реакция людей на то, что, по сути, мы спасли чью-то жизнь. Но, возможно, это все от незнания, людям сложно оценить масштабы и нюансы нашей работы.
Хотелось бы пожелать людям быть бдительными, зачастую пожары это следствие их беспечности: непотушенная сигарета, забытый на плите чайник — все это впоследствии может унести чью-то жизнь. Люди всегда могут рассчитывать на нашу помощь, но хотелось бы видеть и их понимание.
