Есть стратегические планы, есть действия тактические.

Часто победа в тактических решениях может привести к негативным последствиям в стратегическом плане в будущем. Например, молодой человек задается вопросами к взрослой аудитории, иногда эти вопросы могут быть и сложными. Можно его проигнорить, можно «пристыдить», дескать, как не стыдно задавать такие сложные вопросы, можно просто заткнуть силой, и даже убить. Казалось бы вопрос решен. Но уйдут ли проблемы и вопросы, которые он затрагивал? Ведь их затронет следующий. Хорошо, если публично. На «Черновик» подписались около 50 тысяч человек. Практически столько земляков интересуются вопросами, которые затрагивает это официальное СМИ. Мы знаем коллег как конструктивных, они активно выступают за права граждан, которые гарантированы Конституцией, обращают внимание властей на проблемы, беспокоящие жителей республики, и т.д. и т.п. И если к ним есть какие-то претензии, то почему бы их не призвать к публичной дискуссии, так сказать, «заткнуть» весомыми контраргументами, да так, чтобы подписчики сами ушли от них? Подать в суд, сделав процесс публичным и убедительно выиграть его? Несмотря на все трудности, с которыми они столкнулись, они продолжали свою работу, обращая внимание на пороки, призывая соблюдать закон и защищая интересы простых дагестанцев. Куда уйдет эта аудитория, как с ней коммуницировать? Ведь 50 тысяч пассионарных подписчиков - это серьезная аудитория. Через «Черновик» с ними можно и нужно было коммуницировать. Но это - труд, специалисты и время. Тактически легче - заткнуть, стратегически - победить/переубедить в достойной полемике. Тем, кто злорадствует, в том числе и отдельным «коллегам», можно было бы привести аяты и наставления из Корана, но не та аудитория. Подойдет, наверное, и широко известная цитата немецкого пастора Мартина Нимёллера: «Когда нацисты хватали коммунистов, я молчал: я же не был коммунистом. Когда они сажали социал-демократов, я молчал: я же не был социал-демократом. Когда они хватали членов профсоюза, я молчал: я же не был членом профсоюза. Когда они пришли за мной — заступиться за меня было уже некому».